19 сцена: Стигматизация Святого Франциска
Фрески Верхней церкви Сан-Франческо в Ассизи (1290-1300)
Сцены из жизни Святого Франциска (1297-1300)
Фреска Стигматизация Святого Франциска является одной из наиболее
драматических благодаря своему мистическому сюжету в цикле сцен жизни
Святого Франциска Джотто в Верхней церкви Сан-Франческо в Ассизи
В сцене Стигматизации лирика достигает драматического накала. Здесь небо и земля соприкасаются друг с другом. Диагональная компоновка картины подчеркивает внутреннюю динамику. Коленопреклоненная фигура Св. Франциска расположена в точке пересечения диагоналей картины.
На фреске изображен гористый пейзаж, как и в Дарение плаща бедному дворянину, и в Чудесном открытии источника, но отличается поразительной, холодной прозрачностью скал, словно вбирающих в себя свет небесного серафима.
На фреске описан наиболее поразительный эпизод жизни Святого Франциска Ассизского. Утром четырнадцатого сентября, праздника Воздвижения Креста Господня Святой Франциск молился с каким-то новым пылом, как в молодости, когда он ожидал чего-то очень важного. Он всегда бесконечно любил крест Господень, начертал его на своей накидке, когда отказался от отца и от мира, запечатлел его в сердце и распял себя покаянием. В этот особенный час святой молился: «О, Господь мой, Иисус Христос, о двух милостях прошу тебя перед смертью: первая — почувствовать душою и телом, насколько это возможно, ту скорбь, которую Ты, сладчайший Иисус, претерпел в час Твоей лютой страсти; вторая — ощутить сердцем, насколько возможно, ту необычайную любовь, которою так горела твоя душа, что Ты по Своей воле принял столь страшные муки за нас, грешных».
Святой Франциск просил о том, чтобы любить и страдать, как Господь, а поскольку он не представлял себе любви без действия и страдания, после того, как он пошел за Христом, после того, как он воссоздал в своих ощущениях Рождество, ему оставалось воссоздать в ощущениях Распятие. И столь горячо он желал этого, и столь пылал этой мыслью, что Господь разделил с ним, как с другом, всю Свою любовь и всю Свою скорбь: Он распял его, как Сам был распят.
Из глубины ослепительно сияющих небес к Франциску спустился серафим о шести огненных крыльях. Два крыла соединялись на голове и простирались вниз, два других покрывали все тело, и еще два были раскрыты в полете. И в этой божественной птице молнией блистал Иисус. Святой созерцал необыкновенное явление, и в его сердце поднимались вместе счастье от лицезрения Господа и скорбь от того, что он видел Его распятым. Тем временем чудесный жар снедал его душу и проникал в тело, отзываясь острой пульсирующей болью в ногах, руках, ребрах, и голос говорил ему: «Знаешь ли ты, что Я с тобой сделал? Я даровал тебе стигматы, зримые знаки Моей страстей, дабы ты был Моим хоругвеносцем». Крылатый серафим исчез, ушла боль.
Прошло немало времени, прежде чем святой Франциск пришел в себя и почувствовал, что его руки мокры, а из-под ребер с левой стороны груди стекает горячая струйка. Он посмотрел: это была кровь. Он попытался встать — но не удержался на ногах. Он сидел на земле, и деревья приветливо простирали над ним густую зеленую корону. Он посмотрел на руки, на ноги и увидел, что они пронзены гвоздями, черными, будто из железа, с большими круглыми шляпками, вколоченными в ладони и ступни. Он распахнул рясу и оглядел левую сторону груди, где боль проникала в самое сердце, и нашел там рану, словно от удара копьем, открытую, красную и кровоточащую. Это и были стигматы, о которых говорил серафим.
Пока продолжалось явление серафима Франциску, сверкающий свет озарял вершину Верны и освещал горы и долины далеко вокруг. Пастухи у своих стад недоумевали, что же это за сияние там, наверху, не похожее на пожар. Погонщики мулов, которые по дороге в Романью ночевали в домах на берегу, увидели в окнах свет и решили, что настал день, запрягли и нагрузили своих животных. Каково же было их изумление, когда уже проехав какое-то расстояние, они увидели, как эта необычная заря погасла, и настоящий рассвет занимается на востоке. Гора пылала духовным огнем, отблеском великого чуда.
Еще два года до смерти носил святой на своем теле эти отличительные знаки, скрывая их, насколько возможно, от любопытных глаз.