Ассизи
Ассизи — жемчужина Умбрии. Издалека это горстка домов, разбросанных по
западному склону Субазио — ребристой, наполовину голой горы,
возвышающейся на сполетанской долине. Вблизи городок виден лучше —
несколько коротких и ровных улиц, параллельных подъему горы, и множество
крутых улочек, старающихся покорить крутизну, бегущих вверх и вниз,
лавируя между домами, которые приспосабливаются к склону как могут.
Иногда, с одной стороны у них четыре или пять этажей, с другой — только
дверь да крыша. Кто хоть раз прошел по этим улицам, никогда их не
забудет. Узкие, беспорядочные, пустынные — что же в них красивого? Дома
небольшие, но разнообразные: один из почерневшего травертина, другой —
из того розового камня, который добывают в Субазио; один — обвалившийся,
другой — низкий, третий — высокий, у четвертого разрушена башенка.
Кое-где встречаются и дома железного цвета, угловатые, резкие, закрытые,
сумрачные, словно зашнурованные наглухо, или забаррикадированные от
врага — настоящие крепости. Другие — дома гладкие, чистые, с редкими
окошками за двойной решеткой — это монастыри. Проходившие века меняли
вкусы владельцев; двери и окна хранят эти следы: внутри остроконечного
свода, где камни выложены расходящимися лучами видна ренессансная арка,
внутри арки — современный прямоугольный дом.
Дома эти не похожи на нынешние многоэтажки, по улицам не проехать автомобилю — они обрывисты и разъединены, они неприглядны, но в ясную погоду голубое небо темнеет, синева обрамляет пейзаж, неожиданно являющийся в глубине арки, а на окнах ворожат помнящие старину герани. Вот-вот кипарис, возвышающийся над садовой оградой, смоковница, оливковое дерево между двумя домами, или ручеек, звенящий в тишине, напомнят нам о Востоке. Но здесь так много строгости и сосредоточенности, что становится ясно: это не Восток. Улицы чистые, но не вычищенные, скорее простые — но не старинные; в бедности их — благородство, в молчании — молитва. Не Восток, а загадочная Италия внимательно смотрит на нас.
Весь пейзаж предрасполагает к молитве. На плечах Ассизи лежит огромный, каменистый хребет Субазио, который выдается лесистым валом, изрытым извилистой Тешо; на вершине его можно размышлять о мировой справедливости. Впереди возделанная долина, расчерченная участками зеленой и коричневой земли, на горизонте — горы и горы, четыре или пять горных цепей, они постепенно теряются из виду и меняют оттенок от ярко-синего до сиреневого в соответствии с освещением неба и временем суток. Издалека они кажутся маленькими и не унижают нас, как высокие горы, а поскольку они прекрасны, нам хочется преодолеть свою незначительность. Горы говорят: и ты должен возвыситься; небо говорит: и ты должен быть чист! И горы, и небо обращают нас к красоте, еще бесконечно большей, чем та, которую нам дано увидеть. Потребность в этой красоте столь сильна, что невозможно удержаться от безмолвного восклицания: «О, Боже мой!»